В изложении Володи Яковлева по прозвищу "Большой" эта история звучала так: Учился некогда в институте...
90-й год... Могу ошибаться, может быть, даже 91-й... 14 июня. Народишко еще досдает какие-то экзамены... Мы с Ганиевым...
О Сереже Ганиеве, значит... Сережа Ганиев, мы с ним познакомились, когда я еще учился на 1 курсе. Потому что, несмотря...Валерий Бусыгин
Роли в кино
- Государственная граница. Мирное лето 21-го года... Фильм 2 :: эпизод (1981)
- Иван :: Петька (1982)
- Культпоход в театр :: милиционер (1982)
- Его батальон :: эпизод (1989)
- Плач перепёлки :: эпизод (1990)
Ссылки
Т/ф «Государственная граница». Фильм 2-й «Мирное лето 21-го года...»
Х/ф «Иван»
Х/ф «Культпоход в театр». В роли милиционера Валерий Бусыгин
Спектакль Белорусского Национального академического драматического театра «Объявление в вечерней газете» (1982 год). Сидит слева Валерий Бусыгин
Спектакль Белорусского Национального академического драматического театра «Объявление в вечерней газете» (1982 год). Четвертый справа Валерий Бусыгин
Не уверен, помнит ли кто Бусыгу… Разве что Ананьев? А его знали хорошо: Ерёмичев, Володя Большой, Шипилов, Белокопытов, А. Зотов, В. Мисюк, Олег Хандусь упоминает его в одном из своих рассказов…
Бусыгин был актёр, снялся в эпизодах нескольких фильмов, самый известный фильм «Иван», там он вместе с Анатолием Папановым, последняя роль Бусыги в сериале «Плач перепёлки» (90 год).
Валерка был чем-то сродни Коле Ерёме, но глубже, острее, затаённее, глаза как абаканская прорубь, канешь… Учился он на заочном, появлялся изредка, выходил в коридор общаги, обычно ночью, ходил босиком, и в туалет тоже… Да и по жизни был босяк, писал рассказики под Шукшина, его герои вечно ищут свою Россию, дымят «Примой» да «Ватрой», пьют всё, что горит, и скрипят зубами по ночам…
По слухам, ушёл в монастырь, где-то в Курской области…
Был в литинституте такой человек, Валера Бусыгин. Крепкий мужчина, сибиряк, неоднократно отчислявшийся.
После жуткой пьянки, не имея не только денег на опохмелку, но и никаких планов на будущее, он входил в комнату часов в пять утра и, прохаживаясь от окна к двери, напевал "доченьки, доченьки, доченьки мои! Где ж вы мои ноченьки, где вы, соловьи?"
Все боялись показать, что Валера их разбудил, и не открывали глаз.
Но Валере было хуже всех и он продолжал петь. Почуяв, что вчерашние собутыльники все-таки проснулись, он переходил ко второму этапу. Подходил к окну и громко восклицал: "Мужики, это какой город?"
— Валера, отстань, — говорили ему. — Это Москва.
Некоторые отвечали более остроумно, но Бусыгин не успокаивался. Придавив подоконник своими железными кулаками, он продолжал повторять: "Это какой город?"
Однажды по дороге в таксопарк (за водкой) он сказал мне:
— Андрюха! Сколько лет задаю людям этот вопрос, и каких только ответов не слышал, и умных, и тупых, и советов разных. И только один раз мне ответили правильно.
— Как?
— А вот так. "Валера, успокойся, друзья с тобой!"
И вот так он и продолжал заходить к собутыльникам, петь свою песню и искать друга. Но все давали советы.
А потом наступили девяностые, и Валера исчез.
Когда мне, первокурснику, дал тогдашный комендант Рамазан крайнюю комнату 5-ого этажа, меня встретила темная от книг комната. Все книги были его. Тогда Бусыгин перешел на заочный, а его книги от его очности долго остались там. Мы вместе жили на три-четыре недели, потом на его место пришел азербайджанец Этимат Мурадов. А Валерины "Иностранки", "Новые миры", десяток полных полок чуть ли на весь год там стали между нами крутой стеной. Эту стену и я, и Этимат очень обожали. А я до сих пор не понимаю, почему мы с Этиматом так не смогли ладиться... И не помню, когда наконец взял Валера свои сокровища...
О Валере Бусыгине вот часто вспоминается. Кто знает — пусть помнит. Мы учились на одном курсе. Он в семинаре Маканина, я — у Ошанина. Хаты в общаге на 5 этаже были напротив. Вначале не особо дружили. Потом особо. Он успел еще до поступления сняться в кино с самим Папановым (фильм "Иван"). До поступления был приглашен и работал в одном из лучших театров страны — Минском Академическом Драматическом театре. И черт его дернул поступать в Лит. Играл бы себе в театре, снимался в кино. И все бы у него было бы хорошо. Он вшил (ему ли вшили?) торпеду от бухла. Полгода он учился чистым (т.е. трезвым). А потом вдруг сорвался и понесло его быстрым течением по наклонности... Он писал драматическую прозу шукшинского типа. Естественно не печатался. И вообще печатался ли он где-нибудь. Не знаю. Не слышал. О торпеде он мне так смеялся: "Расковырял я жопу, достал ее, родимую, открыл, понюхал. Да там же вода..." И взглянет на тебя, как будто душу твою ищет бегающими глазами. Эксцентрики у него бывало хоть отбавляй. Но это тема отдельного разговора. Он был чересчур оригинальным человеком. Когда не было денег. А денег у него почти никогда и не было. Он уходил в чтение, позднее в душеспасительное чтение. То он уходил в постижение Православия, то, как в омут, бросался во все тяжкие. Энергетика такая была, очевидно, в нем. Наши пути — расходились, то пересекались. Закончил ли он Лит. Не знаю. Кажется нет. Эти вечные проблемы с английским. (Многих эта проблема подломала). Потом он учился в каком-то заочном всероссийском православном университете. Ездил на сессию опять в столицу. Заезжал в общагу родную проведать родимые лица и тормозился там на месяц. Народ-то в общаге всегда был демократический (истинно) и сердобольный (в основе) со своими тараканами в голове, но угостить бухлом и едой — это всегда пожалуйста. Валера назанимал денег у пол-Москвы. Кому-то, иногда, отдавал (у одних займет, другим долг отдаст). Он был полностью раздвоенным. То молился с усердием месяц, потом бесы тащили его в свой омут. Под конец жизни он полностью опростел. Ходил в телаге при серой жилетке. Однажды, видимо, сердчишко не выдержало и дало вечный сбой. Где он умер и как — никто и не знает. Был такой вот озорной парень, писатель и актер Валера Бусыгин. Он сочинял, иногда, стишки, от сердца аляповатые. Вот такие, например:
|
Сила в наказание дается. Оттого и сердце гулко бьется, Мечется, страдается И рвется... |
Валера, Царствия тебе Божьего!